двух детишек – и неловко несу с собой, а потом начинаю откусывать то от одной, то от другой, и так съедаю обе. Вкус этих хал я помню до сих пор.
Пекарня Теллер на рынке Махане-Йегуда
А вот в пекарне Теллер – что у рынка Махане-Иегуда – история совсем недлинная. Это молодая пекарня. И в ней делают самый вкусный хлеб в Иерусалиме. С ягодами, орехами, приправами. Великолепные круассаны – удивитесь, но они вкуснее своих парижских прародителей. Чудесные сладкие булочки. В такую пекарню любят заходить красивые женщины, элегантные, с умными милыми лицами. Они покупают хлеб Теллера – лучший хлеб Города – и смакуют каждый его кусочек, внимательно рассматривая сквозь зеркальные стекла пекарни толпу, идущую по улице, щупая пульс Города, вдыхая его ароматы и заедая все это тающей на языке божественной мякотью хлеба.
Сам Авишай Теллер рассказывает о себе и своей пекарне следующее – он как-то попробовал испечь хлеб по рецепту. Просто так. Для домашнего использования. И у него ничего не вышло. Упрямый Теллер снова попробовал – и снова испортил продукты. Огорчившись, он пошел учиться на повара в иерусалимский колледж Адасса. Там он постиг науку кондитерского дела, но искусством хлебопека овладел в пекарнях Города, где проработал шесть лет. Собрав воедино знания свои и умения, Авишай открыл пекарню в Гуш-Эционе. Там к нему пришел успех. Настолько большой, что Теллер основал новую пекарню – на улице Агриппас 74, рядом со знаменитым рынком Махане-Иегуда. Теперь его хлеб пользуется заслуженным успехом.
Иной раз мне хочется зайти к Теллеру, взять несколько ломтей хлеба с орехами и украдкой наблюдать за посетителями и прохожими на улице. Удивитесь – но таким образом можно написать много рассказов и повестей. И познакомиться со многими иерусалимцами. Особенно если потом прогуляться по шумному рынку Махане Иегуда, о котором я вам обязательно расскажу когда-нибудь.
Ах, рынок, рынок…
Где в горах продуктов застряло время, и кричат торговцы так же, как кричали в начале прошлого века…
Где рыбины смотрят застывшими глазами сквозь стекло прилавков-холодильников, и самую крупную и лобастую из них продавец называет Бен-Гурион…
Где японские туристы, узрев прилавок с финиками, медленно и чинно выбирают себе по нескольку штучек, долго принюхиваясь в к ним, а продавец начинает им улыбаться очень по-японски и учтиво…
Где в темноту вечера выставляют торговцы свои прилавки с оставшимся товаром, раздают его бесплатно для бедных, нуждающихся и старых жителей Великого Города, и каждый убогий приходит с кошелкой, чтобы не остаться голодным.
И где трамвай, позванивая колокольчиками, останавливается, чтобы из его светлой утробы пришли на вечерний рынок новые посетители.
В узеньких переулках ближе к улице Агриппас, где когда-то торговал конфетами старый бухарский еврей, а сегодня на это месте мясная лавка, там, где известный всему Израилю йеменец – знаток трав – варит свои целебные настои днем, в улицах Харув, Клубничной, Ореховой, Миндальной и Сливовой к вечеру закрываются лавки. Столы и столики, стулья пластиковые, металлические и деревянные занимают брусчатые улицы, и открывают двери свои десятки ресторанов, пабов, закусочных и макаронных, где клубится толпа. Молодежь, яппи, чопорные религиозные семьи, студенты с профессором – видимо, сдающие ему вечерний экзамен под звон бокалов с красным сухим вином, бородатые художники и музыканты – богема Столицы, какие-то суховатые дамы с собачками и кошечками – вся эта пестрая и живописная братия занимает столики, и вскоре яблоку становится негде упасть.
Суп из бычьей ноги
Мы держим путь в ресторанчик, который был одним из первых на рынке Махане-Иегуда. Наверное, нет беднее его по антуражу и внешнему виду. Это даже не нарочитый примитивизм «Азуры» и «Сами», это вроде как сама народная бедность сквозит в стенах, обитых досками, в столиках, покрытых простой клеенкой и пластиковых стульях, в простецких красного фаянса тарелках и ножах типа «5 за 10 шекелей». И меню, напечатанное на обычном листе бумаги, в котором только… более 20 видов шашлыка. От утиной печени и бычьих яичек до фаршированной селезенки, от антрекота до сердец погибших кур, от кусков вымени до простого цыплячьего мяса, тающего во рту. Знакомьтесь – это «Моррис». Так звали основателя этого заведения, и по его имени стало называться и само место. Сегодня его держит сын Морриса, толстый веселый дяденька с огромной золотой цепью на бычьей шее, улыбчивый и приветливый. И пусть ты сидишь на пластиковом стуле и накалываешь еду на вилку за шекель… но какие вкусные и острые соленья и салаты расставит перед тобой на столе расторопный официант, и какое мясо… какое мясо принесут тебе! Свежайшее, великолепно приготовленное, в меру пряное, посыпанное кинзой и петрушкой… порция бычьих яичек и антрекота на шпажке, куриные сердца и говяжья печень, бутылка красного местного вина с винодельни в Эфрате, и говорливая толпа, текущая рекой мимо тебя в прохладную вечернюю гулкость маленьких переулков, Клубничного, Сливового и Абрикосового, Орехового и Миндального, где утром покупает продукты весь древний Город, а вечером – ест и находит радость в веселии.
Дом на бульваре Бен-Маймон
Когда старушка Симха выходила из своего дома на улице Аза, чтобы в очередной раз посетить пенсионерский кружок по интересам, она не подозревала, что может произойти с ней. Несмотря на то, что у восьмидесятидвухлетней бабушки недавно обнаружили начальную стадию синдрома Альцгеймера, она все еще была крепка телом, да и память пока не подводила ее настолько, чтобы неожиданно забыть дорогу домой, либо в продуктовую лавку, или в местный клуб пенсионеров на улице Мапу. Ничто, действительно ничто не предвещало беды в этот солнечный день. Но когда бабушка исчезла – ее родственники всполошились и объявили ее в розыск в местное отделение полиции. Сын Симхи – Мишель – и ее многочисленные внуки расклеили объявление с портретом старушки, помогали полиции в поисках, обходя дом за домом, двор за двором, одну улицу за другой, звали бабушку по имени, расспрашивали прохожих и завсегдатаев местных кафе и уютных скамеек в тени – тщетно.
Впрочем, на одной из скамеек им повезло. Если, конечно, дальнейшее можно назвать везением. Сидевшая там пожилая женщина, имени которой история не сохранила, сразу же предложила обезумевшим от горя внукам искать бабушку в Проклятом Доме, который стоит на углу бульвара Бен-Маймон и улицы Ибн-Эзра. «Это страшное место», – рассказала она, – «в нем многие находят свой конец».
В полиции, которую внуки уведомили о полученной ими информации, с удивлением покачали головой (наши полицейские несуеверны, либо просто бесстрашны, когда речь идет о пропавших старушках), но послали на поиски группу сотрудников и добровольцев. На лестничной клетке дома, в котором недавно приобретший его английский миллионер еврейского происхождения достраивал три этажа, среди строительных лесов обнаружили уже начавший разлагаться труп старушки Симхи.
Эта страшная история, которая может через несколько лет обрасти подробностями и превратиться в легенду, описывает лишь одну из таинственных смертей, произошедших в доме, который коренные иерусалимцы знают как «Дом Смерти».
35 лет назад в этом, тогда еще двухэтажном, доме случился пожар, который уничтожил все его внутренние помещения, оставив после себя обугленный каменный скелет. Почти все жители дома спаслись – кроме хозяйки, госпожи Адетто. Старая хозяйка доходного дома сгорела вместе с ним, и только Богу известно, как страшна была ее кончина. С тех пор дом перешел под крыло Государственного управления по делам наследства, а оттуда – к родне погибшей женщины. Те отремонтировали здание и стали вновь сдавать в нем квартиры. И обнаружили – к своему ужасу – что сгоревший однажды дом продолжает требовать человеческих жертв, словно Молох.
Умирали жильцы. Пожилые люди, к сожалению, ближе к смерти, и их кончина не удивляет. Но когда молодые, крепкие ребята начинают болеть раком, мышечной дистрофией, гибнут в автокатастрофах, на армейских учениях, просто погибают во время ночного сна безо всякой причины… это наводит на страшные мысли.
Жильцы стали бежать из заколдованного дома. Некий раввин (пожелавший остаться неизвестным) объявил о том, что под домом расположены могилы
